Александр Волков: о главном в мире ММА

– Прошлый год получился для вас самым важным?

– Он был самым ответственным. Все бои имели большое значение для меня. Нужно было побеждать в каждом поединке. Но уровень ответственности растет с каждым боем по мере приближения к титульному поединку. Так что нынешний год станет еще более ответственным и увлекательным. В любом случае, я ориентируюсь на те испытания, которые предстоят, а не те, которые прошли.

– Как говорится, самый важный бой – следующий.

– Конечно.

– Стефан Струв, Рой Нельсон, Тимоти Джонсон – какой соперник оказался самым тяжелым?

– Я много раз отвечал, что не бывает самых сложных боев. Сложность боя определяется по тяжести подготовки. Сам поединок не настолько трудный и энергозатратный, чем подготовка как таковая. Обычно все усилия вкладываются в подготовку.

Все бои были одинаково сложными. Даже психологически, потому что каждый раз ставки возрастали. Бой с Джонсоном был волнительным, потому что это был первый бой в UFC. Я не знал, как буду ощущать себя в октагоне. Дальше оппоненты становились все интереснее и сложнее. Вскоре мне предстоит еще более сложный оппонент. В целом, все поединки были сложными, и какой-то один отметить не могу.

– По поединку с Джонсоном вы ощутили разницу в уровне – организации или оппозиции по сравнению с предыдущими боями?

– Честно, нет. Разница в том, что когда дерешься в организациях ниже уровнем, бойцы часто приезжают просто попробовать свои силы. Ставки не такие большие. Здесь и ставки другие, и гонорары. И поражение значительно ограничивает бойца с финансовой стороны. Ограничивает и в дальнейших амбициях. В UFC бойцы явно выходят драться до конца. Очень сложно психологически соперника надломить, чтобы у него пропало желание драться. Оппонент будет огрызаться до упора, бить и стараться сделать все, что можно. В этом плане есть сложность. Психологический настрой в UFC другой.

В других организациях бывает, что выходят два бойца и один после первого раунда, очевидно, понимает, что не «вытянет» бой и сдает позиции. Здесь такого не будет. Наоборот. Все до конца предпринимают максимальные усилия. Это главный момент.

Касательно оппозиции, видно, что здесь собраны только профессионалы. Даже в мелочах. Это и общение с организацией, общение между собой и выступление на пресс-конференциях. Ощущение, что попадаешь на другой уровень. Никто в UFC случайно не попадает. Все находятся на своих местах. Все борются за место под солнцем.

– Вас уже много спрашивали про сечку, полученную в бою со Струвом. Выглядела она страшно, но создавала ли она дискомфорт? Хотелось ли зажмурить глаз или же сечка – как ссадина?

– Во время поединка ты не ощущаешь того, что происходит на твоем лице. Абсолютно. Непосредственно удар я почувствовал. Но чтобы мне хотелось закрыть рану рукой или что-то такое – этого не было. Эту боль во время поединка не чувствуешь. Более того, во время боя я сломал палец на ноге в первом раунде. Я это почувствовал только в момент удара. Но через секунду я об этой травме забыл.

Если начинаешь во время поединка думать о чем-то кроме поединка, зачастую сдаешь позиции. Можно и проиграть. Поэтому нужно стараться не отвлекаться на такие вещи.

– Хуже сечка или когда заплывает глаз?

– Психологически нужно быть готовым ко всему. Нет "хуже" или "лучше". Если выходишь на поединок, ты должен быть к этому готовым, а когда это случается надо спокойно на это реагировать и работать теми здоровыми частями тела, которые у тебя остались, – смеется. – Любой боец высокого уровня старается такие вещи не замечать и лишний раз не акцентировать внимание во время поединка. Думать о травме – вредить себе.

– Встречались ли с такими неприятностями, когда вам говорили, что надо форсировать события, иначе могут остановить бой?

– У меня был случай, когда сломал руку во время поединка. Кисть. Мой угол об этом не знал, потому что рука была в перчатке. Да и я сам не думал, что она сломана. Просто тупая боль в кулаке. Не особо понятно, сломана она или это ушиб. И я работал так же, как и до этого. Во время поединка не успеваешь об этом думать. Оппонент все равно продолжает тебя бить. И тебе нужно по-прежнему ему отвечать, что-то делать. Нельзя остановиться и сказать: «Подожди!». Все равно нужно работать. И нужда думать о поединке занимает все мысли. Ни о чем больше думать нельзя.

– Насколько непривычно было бороться с соперником, который больше вас?

– Никакого дискомфорта. Я готовился с Сэмом Шилтом. Он такого же роста и быстрый. Я привык, и проблем не испытал.

– Вы говорили, что чувствовали, как во время подготовки к бою со Струвом вы ощущали, что растете, выходите на новый уровень. Как сейчас?

– Подготовка только началась. До этого было межсезонье, когда я находился в поддерживающем режиме. Через месяц я смогу точно ответить на этот вопрос. Мы расписали большой и объемный план работы. Уверен, что будет прогресс и к этому поединку. Все бойцы растут от боя к бою. По-другому профессионал расти не может.

– Бой 17 марта. Времени-то достаточно для самого серьезного вызова?

– Времени никогда не бывает достаточно. Если будет год, даже этого может оказаться недостаточно. Надо просто работать. Все есть. Я же не тренируюсь с нуля. Есть навыки, умение бороться. Я уже два-три месяца тренируюсь, но в более спокойном режиме. Нужно вывести организм в оптимальное физическое состояние. Вот и все.

– Вы говорили, что к вам по-разному относятся в России и США. Если бы я не знал, что вы боец, я бы даже подумать не мог, что вы можете кого-то ударить. Неужели в других странах из вас делают злодея или антигероя?

– Организаторы всегда относились ко мне очень хорошо. Приветливо. Если разговор о публике, естественно, что, когда русский боец выходит драться с американцем или в Голландии с местным… Дело в том, что бойцов, с которыми я дрался, можно назвать народными любимчиками. Тимоти Джонсон, сам по себе, фактурный американец. Плюс он еще в армии служил. Стандартная американская история человека, который вернулся домой после службы. Роя Нельсона любят не только в Америке, но и в России. У него есть своя харизма. У Струва тоже длинная история. В Голландии он очень известен. Поэтому мне вынужденно приходилось занимать позицию антигероя. Бойцы с которыми я дрался, были для американцев и голландцев типичными положительными персонажами.

– А сами вы пытаетесь поддерживать образ Ивана Драго – несокрушимой и невозмутимой красной машины? Играете на публику?

– Я не пытаются казаться тем, кем не являюсь. В каких-то моментах бывает прикольно этот интерес поддержать. В других – слишком банально. Особых усилий, чтобы казаться злодеем я не прилагал.

– Трешток. Перед боем со Струвом у вас был определенный обмен любезностями. Почему трешток пока не прижился в России?

– В России к этому не готов менталитет. На русском языке все эти вещи читаются и слышатся более агрессивно. Это не свойственно нашим нормам. Поэтому, пока такая манера не приживается, но приживется. Сейчас вырастет новое поколение, которому нравится выступление рэп-баттлов и другой культуры, завязанной на трештоке. Это борьба разговорного жанра и со временем, наверное, она станет все более популярной в России. Я стараюсь не прямолинейно агрессивно выступать, а делать это более тонко. И со свойственным мне юмором и сарказмом.

Струв непосредственно долго вызывал меня на поединок в твиттере и подтягивал UFC. В конце концов, в твиттере пошла волна, и мне пришлось ее поддержать. Тем самым и его самого сбить с толку. Когда я занимал спортивную позицию, в его глазах она выглядела проигрышной. Он думал, что я этого поединка не хочу, поэтому чаще на нем настаивал. Но когда он понял, что я в своих силах уверен и могу дать отпор даже в словах, это сбило его с толку. И даже могло повлиять на какие-то моменты. Кроме того Сэм Шилт тренировался со Струвом, а оказался в моем лагере и было много нюансов, которые повлияли на состояние соперника.

– Почему этого не происходит перед боем с Фабрисио Вердумом?

– Мы с ним тренировались недели две-три. Это было четыре года назад в Америке. Мы с ним проводили много тренировок. Нормально общались. Пока что я даже не знаю, с чего начать такое общение в твиттере. Зла никакого нет. Есть спортивное желание побороться за пояс. Нет желания вступать с ним в личный конфликт.

– Оцените уровень Вердума. Тот ли это еще боец, который победил Федора Емельяненко?

– После боя с Федором Емельяненко он еще стал чемпионом UFC и очень сильно вырос. У него был сильный подъем. В последних боях он также побеждал. И он третий номер в мире. Как можно обсуждать, насколько он сильный боец? Конечно сильный.

– Кто фаворит в вашем поединке? Букмекеры ставят на него.

– Значит он фаворит.

– Вы хотели Джуниора Дос Сантоса в качестве соперника. Почему его?

– Не так. Мне все равно. Кто угодно из топов, в том числе и Дос Сантос. Один из вариантов. Между Вердумом и Дос Сантосом разница есть, но в любом случае с кем-то из них встречусь в ближайшее время. В итоге с каждым из топ-10 дивизиона мне придется встретиться рано или поздно, если я собираюсь выступать в UFC года три-четыре. Встреча с каждым неизбежна.

– Ваш контракт был продлен до боя со Струвом на четыре поединка?

– Он был продлен и до боя со Струвом и после на улучшенных условиях. Так что у меня действующий контракт на четыре поединка.

– Есть ли гарантии, что победитель вашего боя с Вердумом сразится за звание чемпиона?

– Лично мне этого не озвучили, но из разговора со своим менеджером я понял, что возможность этого очень большая. Даже если логично рассудить – больше некому драться. Вердум очень хочет драться за пояс. Оверим недавно дрался с Миочичем. Франсис Нганну тоже. Остались только мы вдвоем, а Деррика Льюиса я пока не рассматриваю как сильную оппозицию.

– Вы заработали 100 тысяч за бой со Струвом. Гонорары будут расти?

– Будут.

– Что думаете о Стипе Миочиче? Почему ему не удается стать полноценной звездой?

– Это проще оценить болельщикам и зрителям, чем мне. Я не рассматриваю его как звезду. Я рассматриваю его как бойца.

– Это сильнейший чемпион в истории UFC?

– Это человек, который развивается и находит мотивацию защищать пояс от боя к бою. Это самое сложное.

– Видели его бой с Нганну? О Фрэнсисе говорили больше, чем о чемпионе. Но он проиграл все раунды. Это неожиданность?

– Особо нет. Нужно же было раскручивать Нганну, чтобы объяснить, почему именно он дерется за пояс. По сути, сильной оппозиции в UFC у него до этого поединка не было, кроме Алистара Оверима. Нужно было оправдать то, что он дерется за пояс. Отсюда и реклама.

– Значит, вы не сомневались в победе Миочича?

– Нельзя не сомневаться. Нганну вполне мог быть точнее, и нокаутировать Миочича. Всегда есть шанс. Но Миочич был фаворитом.

– Пересекались с Нганну?

– Пока нет.

– А бывало, что видите соперника и думаете – «Боже мой, какой шкаф»?

– Нет. Мне кажется, что при встрече с Нганну я так не подумаю. У всех разное телосложение. Но мышечная масса не всегда работает положительно. Она работает и отрицательно. Ее нужно кормить кислородом. Это мы видели в поединке. Мышцы требуют питания в течение всего поединка. Внешний вид – это не показатель.

– У Кормье шансы на победу над Миочичем выше, чем были у Нганну?

– Кормье – интересный боец. Он упертый, сильный и опытный. В тяжах всех побеждал. Миочич тоже растет. Во всех смыслах хороший ударник. У Миочича шансов больше. Но кто знает, как сложится поединок. Кормье нельзя недооценивать. Он уже выступал в тяжах и тренируется с Кейном Веласкесом. И ранее он чувствовал себя уверенно в тяжелом весе.

– Вы много раз говорили, что вам не интересна история с реваншем против Виталия Минакова. Трудно поверить, что у вас не было желания доказать всем, что вы не слабее его и что может быть рефери рано остановил бой.

– У меня же это не единственное поражение. Я проигрывал и в других боях. Я должен бегать за каждым и требовать реванша? Это ставит меня в не очень выгодную позицию. Более того каждое поражение чему-то меня научило и сделало сильнее. Положительные моменты в поражения тоже были, поэтому эта тема меня никак не трогает.

– А вы полностью исключаете бой с другим россиянином в UFC?

– Смотря с кем. В принципе, нет.

– Алексею Олейнику два раза предлагали бой с вами. Он отказался.

– Мы с ним в хороших отношениях. Нет смысла встречаться.

– А если бы у него был чемпионский титул?

– Я бы дал ему шанс защитить титул с другими оппонентами. Если бы у него не было оппозиции, кроме меня, почему бы нет?

– Вы бы вот так просто отказались бы от титульного боя?

– Дело в том, что у меня есть еще время. Я еще молодой боец и готов встретиться в главном бою вечера с кем-то еще. Условно, плюс-минус полгода для меня разницы не сыграют. Я планомерно к этому иду. Алексей – более возрастной боец, но я знаю, что он не думает о завершении карьеры. Он полон сил. Но через два-три года ситуация может измениться. Мы с ним в хороших отношениях…

– Дружба выше чемпионских целей?

– Не совсем. Если бы сложилась ситуация, что кто-то из нас оказался на вершине и побил всех конкурентов, а второй оказался претендентом, пришлось бы встретиться. Но только в этом случае.

– У меня всегда создается впечатление, что физически вы меньше своих соперников. При огромном росте вы весите 110 килограмм, но соперники – 120. Есть ли смысл набрать мышечную массу?

– Скажем так, любой спортсмен работает над тем, чтобы увеличивалась сила, а вместе с ней и выносливость. Необходим баланс силы и выносливости. По ощущениям, вес 110 килограммов наиболее оптимальный для меня.

– То есть, нет смысла наращивать мышечную массу?

– Он в чем-то есть, а в чем-то нет. При 111-112 килограммах я чувствую себя комфортно. Может быть, со временем более комфортным будет больший вес. Но на самом деле, это не принципиально.

– Боксеры часто жалуются на разницу в массе: «Он больше меня на 5 или 10 килограммов». Это разве не важно?

– У меня была разница и в 20 килограммов. Для меня это препятствием не стало. Вес не важен. Важно уметь использовать то, что у тебя есть. Если соперник считает свой вес преимуществом, это преимущество нужно сделать недостатком. Это умение думать, анализировать и правильно построить поединок. Это куда важнее.

Например, на тренировках мне сложнее даются спарринги с соперниками, которые легче меня. Они более быстрые, техничные и маневренные. Когда привыкаешь к «медленным» тяжеловесам и начинаешь работать с быстрыми ребятами, с ними работать сложнее. Хотя их можно прижать, сильно ударить или побороть. Но, если строить поединок грамотно и пытаться их переиграть – это всегда тяжелее. Вес – это не очевидное преимущество.

– Понятно, что со времен вашего выступление в Bellator многое изменилось, но где выше сейчас конкуренция – там или в UFC?

– UFC намного сильнее.

– Равных UFC нет?

– Думаю, что есть несколько сильных бойцов, которые намного сильнее любого тяжеловеса из Bellator.

– В Bellator проходит турнир тяжеловесов. Как оцените уровень участников. Можно ли сравнить этот турнир с турниром в боксе – Суперсерией?

– Насколько я понимаю, в Суперсерии были чемпионы мира. В гран-при Bellator их нет. Есть несколько бывших чемпионов, но не действующих. И это не первая история, которая была организована Скоттом Кокером. Мы видели аналогичное гран-при в StrikeForce. Оно закончилось развалом StrikeForce, хотя считалось, что организация на подъеме. Сейчас надо посмотреть, что получится из этого турнира. Уровень бойцов очень высокий и каждому есть что терять. Получится ли турнир довести до конца? Не исключаю, что кто-то может провести пару боев и продолжить карьеру в другом месте

Хорошо бы досмотреть турнир до конца. Тогда можно говорить о том, насколько он успешен. Пока что это только прикольная тема для обсуждения. Был поединок Чела Соннена с Квинтоном Джексоном. На мой взгляд, достаточно посредственный бой. Но в России все будут наблюдать за Федором Емельяненко. Действительно, интересно, как он проведет этот гран-при.

– У него есть шансы на победу?

– Они есть у любого.

– Вы понимаете, за счет чего Федор может победить каждого из соперников?

– Да. Но есть опасность и проиграть. Все ребята опытные. Я думаю, что у Федора шансы высокие.

– UFC в России (14 и 15 сентября). Возможно ли ваше участие?

– Пока сложно загадывать. У меня бой в марте, но по срокам, получается, что возможно. Вероятность большая. Я бы хотел выступить в России.

– Вы бы предпочли бой в Москве или бой за титул?

– Сначала нужно выиграть бой с Вердумом.

– Владимир Гендлин говорил, что для развития любого спорта в России нужен идол. Является ли сейчас таким Хабиб Нурмагомедов или Федор Емельяненко?

– А выбирать можно только из них двух?

– Если вы готовы назвать себя…

– Я слишком скромно отношусь к себе, что называть себя идолом. В любом случае то, что делает Нурмагомедов, идет на пользу ММА России. Это положительно сказываться на ММА в целом. Нет смысла с этим спорить. Любой пиар работает в положительную сторону. Мог бы он стать идолом? Сложно сказать. Нужно понимать, что несмотря на то, что мы все россияне, у Хабиба немного другая культура, нежели чем у людей, которые живут в Сибири. Объединить всех россиян ему будет сложно. Но, тем не менее, он ведет себя достойно – как российский боец. И многие ребята готовы брать с него пример. Но понятие «идол» несколько обширнее.

– Имеется в виду: «Говорим ММА и подразумеваем этого бойца».

– В какой-то степени, да. Но у нас есть еще и Александр Шлеменко. И он находится на слуху. Да и Федор никуда не делся. Я с большим уважением отношусь к Хабибу и его команде. Они делают очень крутую работу. И дай бог, если со временем он выиграет пояс, начнет открывать школы спорта – это будет очень большим толчком для развития.

У его отца уже много учеников. И хватает людей парней, которые могут развиваться дальше. В принципе, Хабиб уже дал большой толчок для развития.

– Вы упомянули Шлеменко. Как оцените результат его боя с Мусаси?

– Справедливой была бы ничья. Не могу сказать, что я очень внимательно смотрел, но показалось, что ничья была бы справедливой. Досконально не высчитывал. Визуальная оценка.

– После бой Шлеменко сказал, что умышленно не бил в разбитый глаз соперника, чтобы уровнять шансы. Вы бы на его месте поступили так же?

– Я бы даже не задумывался. Очень сложно во время поединка выбрать конкретное место головы, куда пойдет удар. Конечно, все метят в челюсть – это оптимальная цель для поражения. Наверное, я бы скорее и пытался попасть туда, нежели в глаз. Я бы не думал о том, что ему плохо, и я хочу сделать ему хуже. Я бы придерживался плана. Например, у меня была сечка, и, кажется, что перевес на другой стороне. Глаз затекает и нужно несколько раз попасть. Но я травмы не замечал и если бы Струв попытался так делать, это была бы ошибка. У меня было бы больше шансов его подловить. Он бы думал, не о поединке в целом, а только о его части.

– Доказал ли Нурмагомедов своим поединком с Эдсоном Барбозой, что если не является лучшим в своем весе, во всяком случае одним из двух?

– Ответ очевиден. Он выиграл уверенно и показал, что один из лучших своей категории. Там не было ни одного момента для волнения. Все было однозначно. Как еще можно оценивать этот бой?!

– В этом весе же выступает и Конор Макгрегор. Но кажется, что в плане пиара и раскрутки он более крутой, чем в октагоне. Это так?

– Макгрегор не так прост, как иногда кажется. И его не так просто раскусить до конца. Отличие Макрегора от других соперников Нурмагомедова в том, что Конор будет опасен до конца. Сейчас сказать сложно. Бой с Нейтом Диасом показал, что Макгрегор устает и в борьбе ему сложно. Для обоих бойцов будет важно, насколько они смогут выполнить в бою значимые для себя вещи. Для Хабиба – это сократить дистанцию, для Макгрегора – удержать дистанцию, провалить и ударить. По стилистике я бы поставил на Хабиба. Ударнику всегда сложнее с борцом, чем борцу с ударником, а Хабиб – очень хороший боец.

– Ну, а в бою с Фергюсоном вы также считаете Нурмагомедова фаворитом?

– Фергюсон тоже неплох. Интересный боец. Но как я могу болеть и считать фаворитом другого бойца, кроме как российского? Хабиб представляет нашу страну на высоком уровне. Мы все делаем одно дело. Я буду болеть за него, и считать его фаворитом. Я же не американец.

– Как вы отнеслись к поединку Макгрегора с Флойдом Мэйвезером. Бой принес большие деньги, но не соответствовал цене.

– Я отношусь положительно. Мне бой очень понравился. Была крутая раскрутка. Очень сильно выросла популярность ММА в мире за счет этого поединка. Многие в принципе узнали, что есть такой вид спорта – ММА. И есть яркие бойцы, которые умеют красиво говорит, и делать шоу. Для индустрии этот бой – плюс.

Если бы этот бой не имел смысла – его бы не было. Люди не пришли бы и не купили билеты, не присутствовали на пресс-конференциях, которые прошли в четырех городах. Люди были готовы отдать большие деньги, чтобы просто прикоснуться к бойцам и побыть рядом. Конечно, это имеет смысл. И сейчас в России о Макгрегоре знают не меньше людей, чем про Федора. Возможно, что даже Хабиба в некоторых местах России знают меньше, чем Макгрегора. Конор очень хорошо себя распиарил.

– А поединок Макгрегора и Мэйвезера по правилам ММА вас бы заинтересовал?

– Конечно, я бы посмотрел, но тут исход очевиден.

– Если бы вам предложили бой с Александром Поветкиным или Энтони Джошуа по правилам бокса, вы бы дали согласие?

– С Поветкиным я бы вряд ли стал драться. Мы с ним знакомы. У нас хорошие отношения. Каждый смысл для поединка ищет сам для себя. Я смысла в таком поединке не вижу. И если бы я согласился на такое, я бы начал с боев по четыре или шесть раундов, как это делают все боксеры. Не нужно лезть на рожон. Сначала нужно почувствовать ринг и перчатки. Между боксерской техникой и техникой смешанных единоборств большая разница. Это две разных ударных техники. Надо привыкнуть, потренироваться и почувствовать свои силы. Я бы начал с малого.

Источник: Советский Спорт