Хабиб Нурмагомедов: «Папаха для меня важнее денег»

— Шесть лет назад вы подписали контракт с UFC — и стали выходить на бои в папахе. В то время бойцам разрешалось продавать рекламу на футболке и бейсболке, в которых они идут к клетке. Сколько вы не заработали из-за того, что выходили в папахе, а не в бейсболке с рекламой?

— На тот момент я не так хорошо зарабатывал. У меня была своя фанатская база, но я не был так хорошо известен широкой публике. И та сумма за рекламу на кепке была пару тысяч долларов, не больше. Для меня тогда это были большие деньги.

— Не было мысли заработать эти деньги? Достаточно ведь было надеть кепку.

— Нет, конечно. Я с самого начала был уверен, что ничего, кроме папахи, не надену. Менеджер (в тот момент интересы Хабиба представлял Сэм Кардэн, который до переезда в США носил имя Шамиль Карданов) мне говорил: «Мы же можем заработать, потом наденешь папаху». Я сказал: «Это даже не обсуждается. Я с собой папаху не зря брал». Деньги — это деньги, это тоже важная составляющая в жизни любого человека. Но папаха и на тот момент, и сейчас для меня важнее денег. Вообще когда меня подписали, менеджер сказал: «Руководство UFC говорит, что у тебя имя слишком длинное и сложно запоминающееся для американской публики. Так что тебе нужно придумать никнейм». Посоветовались с отцом и решили, что никнейм будет Орел. Это символ Дагестана, и сам Цумадинский район, откуда я родом, так и переводится: Орлиный район. И решили с отцом, что я буду выходить в папахе. В России я ее не надевал.

— В 2014 году я приезжал к вам в Махачкалу – и вы тогда ездили на белой «приоре». Что изменилось с тех пор, как к вам пришла популярность, как вас начал поддерживать владелец группы «Сумма» Зиявудин Магомедов? Что вы смогли себе позволить?

— С тех пор я пересел с «приоры» на «камри». Да много что изменилось. Зиявудин Гаджиевич начал помогать — и я, например, стал работать с диетологами. А диетологу платить приходится немало: около $10 000 в месяц. Раньше я не мог себе этого позволить. Надо платить за зал, где ты тренируешься, и много за что еще. Когда только начинал ездить в UFC, денег не бывало. Я жил на гонорары с боев. Бывало, мне помогали люди. Иногда брал в долг — после боя с гонорара отдавал.

— Сколько сейчас стоит ваша трехмесячная подготовка к бою?

— Перелеты, диетолог, гостиница, питание, тренеры — я думаю, выходит около $40 000. Раньше выходило $10 000, максимум $15 000, я много чего не мог себе позволить.

— Вас год не было в клетке. Что в это время составляло ваш основной доход?

— 50% – от Eagles (клуб создан при поддержке Зиявудина Магомедова, Хабиб — президент и один из бойцов Eagles, отец Хабиба — главный тренер), 50% — от Reebok. С Reebok у меня очень хороший эксклюзивный контракт, который будет длиться еще два года. Также очень хорошие личные отношения с руководством Eagles — Зиявудином Гаджиевичем. У него, впрочем, со всеми хорошие отношения: он не смотрит на то, кто в UFC дерется, кто в Fight Nights, – всем помогает. В этом плане у меня проблем нет. Хлеб есть, вода есть — не на что жаловаться. Моя самая главная задача: оставаться занятым своим делом и выигрывать бои.

— Много вам сейчас поступает коммерческих предложений?

— Да, есть такой момент. Спонсорских предложений много приходит, 80% из них заканчивается на стадии разговоров. Я, конечно, принимаю участие в переговорах, но в основном их ведет мой менеджер. Практически во всех нишах у меня есть контракты: одежда, клуб, спортивное питание. Сейчас есть два хороших предложения. Первое — автомобильный бренд. Второе — то, какие часы я буду рекламировать. Пока мы к согласию не пришли, идут переговоры. Когда ты продолжаешь выигрывать, твоя цена растет. Из-за этого я сказал: «Подождите 30 декабря». С помощью Всевышнего я постараюсь выиграть. И смогу диктовать уже более выгодные условия для себя.

— То есть вы перенесли переговоры по цене на период после боя с Эдсоном Барбозой?

— Да. Когда я прилечу домой после боя, все будет ясно. Знаешь, выигрываешь бой — еще больше популярность, поднимаешься в рейтинге, следующий бой дерешься за пояс и так далее. И ты можешь говорить, что вот эта цена тебя не устраивает, а другая цена устраивает. Хотите – давайте работать. Как вам сказать. Чисто бизнес, ничего личного.

— Вы обошли Марию Шарапову и заняли первое место среди российских спортсменов по количеству подписчиков в инстаграме. Вы сами ведете свой инстаграм?

— Сам, но я не обращаю внимания на то, кто первый, кто второй в инстаграме. Мне самое главное, чтобы я на соревнованиях был на первом месте. А интернетом я особо не живу.

— Вы не зарабатываете на инстаграме?

— У меня директ полный: прорекламируй это, прорекламируй то. Сейчас ведь все этим занимаются. На инстаграме я пока денег не делаю. Хотя очень много людей советуют, чтобы я начал использовать свой инстаграм, чтобы зарабатывать на этой платформе. В будущем посмотрим. Если это живые деньги, почему я не могу их использовать?

— Что вы никогда не будете рекламировать?

— Например, пиво. У меня была возможность работать с пивной организацией. Мне предлагали контракт. Но с пивом я не работаю — и другим не советую.

— Объясните, вдруг кто-то не поймет.

— У нас в религии запрещается алкоголь. Поэтому ни пиво, ни что-либо другое опьяняющее я рекламировать не буду. Казино — то же самое.

— А букмекеры?

— То же самое. У меня была возможность. Большая букмекерская компания выходила с предложением. Контракт был очень хороший. Но я отклонил это предложение.

— После турниров UFC публикуются официальные данные о гонорарах бойцов. Но год назад мы общались, и вы сказали, что ваш гонорар за последний бой был указан неправильно.

— Да. Последний раз они, по-моему, опубликовали, что я заработал $58 000 или $59 000 (атлетическая комиссия штата Нью-Йорк сообщила, что гонорар Хабиба Нурмагомедова за бой против Майкла Джонсона в ноябре 2016 года составил $52 000: $26 000 за выход на бой, $26 000 за победу). Не знаю, откуда они взяли эту цифру. Я заработал намного больше.

— У вас в контракте есть процент с продаж платных трансляций (PPV)?

— Нет. Процент с трансляций появляется, когда ты выигрываешь пояс. И с первой защиты титула у тебя уже есть процент с PPV.

— Сколько он составляет?

— Я, честно сказать, не узнавал. Могу ошибиться, но, по-моему, с каждой проданной трансляции два или три доллара (на прошлый турнир UFC было продано 230 000 PPV. Четыре последних турнира UFC с участием Конора МакГрегора собрали в сумме 5,4 млн PPV). Если ты хороший боец, то можешь продать 200-300 тысяч PPV. Если с каждой по два-три доллара, это неплохие деньги.

— Чемпион вашей весовой категории — Конор МакГрегор, главная звезда UFC. С одной стороны, это минус: он редко дерется и уже больше года не защищает свой чемпионский титул. Но не считаете, что его присутствие в этом весе – плюс для вас? Ведь часть внимания, которое приковано к Конору, достается и вам.

— Может быть, есть такое. То, что наш бой люди обсуждают, по-любому сказывается. Да, я с этим согласен. Есть такой момент.

— МакГрегор говорит, что готов подраться с вами в России. Как вы считаете, он действительно готов?

— Я думаю, он просто хочет людям показать, какой он жесткий и серьезный типсон, который может приехать в Россию и подраться со мной. 
Если в UFC захотят, чтобы я подрался в главном бою вечера на турнире в России, я с удовольствием это приму. Я с 2011 года не дрался в России. И было бы честью быть в главном бою на таком историческом турнире. Кто знает, сейчас выиграю бой — и подерусь с Тони Фергюсоном за титул в России. Такое тоже может быть.

— Вы первая суперзвезда с Кавказа. Тяжело в этом статусе сейчас жить в Махачкале?

— Точно не легко. Но тяжести нет. Человек ко всему привыкает — и я к этому привык. Просто теперь есть много вещей, которые я сейчас себе не позволяю сделать: например, в любое время сходить в магазин или в кафе посидеть. Я это, конечно, делаю, но не так часто, как раньше. Капюшон надеваю, но все равно узнают.

— В ваш адрес много троллинга в интернете: очень зло шутят насчет здоровья. Вас это задевает?

— Нет, никак не задевает. Интернет — это ведь такая площадка, где люди самоутверждаются. Я давно убедился в этом. Люди могут легко говорить что угодно, зная, что их там не призовут к ответу. Но это не реальная жизнь. В реальной жизни никогда такого не было, чтобы человек подошел ко мне и пошутил насчет здоровья. Для меня тут проблем нет: если человек хочет что-то написать и если ему от этого хорошо, пусть пишет.

— Вы стали первым российским бойцом в UFC, который заговорил на английском: вы начали давать интервью на английском, атаковать других спортсменов. Вы сами поняли, что это важно, или кто-то подсказал?

— Я и сам это понимал, и мой менеджер Али Абдель-Азиз говорил: «Какой бы ты звездой ни был дома — здесь тебе надо разговаривать на английском. Потому что основная публика, которая покупает трансляции и билеты на турниры, — это американцы. Если ты интересен им, то интересен и самой UFC». Мне нравится разговаривать на другом языке, узнавать новые выражения. С английским я справился очень легко. Наверное, потому что было большое желание.

Источник: forbes.ru