Алексей Олейник: «Спорт будет купированным, если убрать оттуда детей»

— В конфликте Емельяненко и Тактарова вы скорее на стороне Тактарова?

— Я бы сказал так: это не конфликт Емельяненко с Тактаровым, это конфликт интересов. Конфликт мелких организаций и федерации, которая получила госаккредитацию и пытается быть федерацией (имеется в виду Союз ММА России).

— Что плохого в том, что Союз ММА хочет быть монополистом?

— Плохого ничего нет, вопрос в том, как это сделать. Можно подавить людей, а можно их заинтересовать, купить, переманить, показать лучшие перспективы и так далее. И только в одном случае будут претензии: когда будут давить. И конфликты возникают только потому, что пытаются давить.

— Ситуация, при которой на федерацию ММА Олега Тактарова пишут заявление в прокуратуру, кажется вам ненормальной?

— Я думаю, это ненормально. У нас есть несколько федераций каратэ – в том числе неаккредитованные, есть несколько федераций боевого самбо, панкратиона и так далее. Но так, чтобы доходило до судов, прокуратур, это как-то неправильно и не по-мужски.

— Очевидно, что у Федора Емельяненко есть особенность: ему не нравятся детские бои. Он показал это год назад, высказавшись по Чечне. Он показывает это сейчас, высказавшись по Тактарову. Так что в этом он мне кажется абсолютно последовательным.

— После того, как он год назад сказал, что-то изменилось? По-моему, они как проводились, так и проводятся.

— Он указал на то, что не было защиты. Она появилась.

— Спорт будет купированным, если убрать оттуда детей. Разумеется, нельзя проводить такие соревнования, как у взрослых. Детский спорт должен быть, только в безопасных рамках.

— По правилам Союза ММА, соревноваться можно с 12 лет, а тренироваться-то можно и до этого времени.

— Кикбоксинг, тхэквондо, бокс – это достаточно жесткие и при этом олимпийские виды единоборств. И по ним соревнуются и раньше 12 лет. При том, что бокс, по моему мнению, опаснее для здоровья, чем ММА. Но вообще тут нет такого ответа, чтобы можно было сказать: «А нужно не так, а вот так», — и все, ситуация решена. У нас тысячи залов по России, где тренируют детей. Я проводил семинары, где были ребята от 7 лет и до бесконечности. Просто всех нужно тренировать соответственно их возрасту.

— Так пусть тренируются, никто же не против. Но когда дети до 12 лет выходят в клетку и начинают драться – вам не кажется, что это диковато смотрится? Пусть даже в защите.

— Нет, не кажется. Есть маленькие каратисты. Есть видео с соревнований – махонькие девочки мимишные. Они выходят в кимоно, пытаются бороть, бить. Есть малыши четырехлетние в перчатках, которые больше чем их голова, пытаются какие-то удары изображать. Мы с этого только умиляемся, смеемся и так далее. Это не страшно.

— Алексей, после того, как я поговорил с Олегом Тактаровым, мне прислали мимишное видео из Люберец, где девочка на турнире Тактарова получила удар то ли в горло, то ли в грудь, ей трудно дышать и ей требуется помощь врачей. И у меня нет уверенности в том, что этой девочке больше 12 лет.

— Я понял. Знаете, если мы проютубим и прогуглим, то найдем сотни видео, где ребята в 7-10 лет дерутся на соревнованиях и ломают друг другу носы – какие-нибудь полутайские мальчики. Травмы происходят в любом виде спорта. Они есть в гимнастике, в велоспорте, в единоборствах. И в Союзе ММА они наверняка были, и на соревнованиях Тактарова тоже есть. И на боксе, и на панкратионе, и на боевом самбо. И у детей, и у взрослых, и у новичков, и у международников. Застраховаться от этого можно только одним способом: не проводя соревнования вообще.

— Вот и отлично. Федор как раз и не хочет проводить соревнования между детьми до 12 лет. Это и есть способ оградить от травм маленьких детей: не проводить между ними соревнований. Тем более зная, что там родители будут орать: «Давай, давай, добей».

— Я про то, что есть какой-то процент травм – всегда. На тысячу поединков бывает травма средней тяжести, на десять тысяч – тяжелая травма, на сто тысяч или на миллион бывает и летальный исход. Это независимо от твоего мастерства, твоего уровня и возраста. Задача федерации: сделать максимально честные правила. Для детей они будут одни, для подростков другие, для взрослых третьи. Лет с семи, наверное, можно соревноваться по ограниченным правилам. Убрать удары в голову, удары коленями и локтями, добивание в партере и опасные броски. Пусть в стойке будет можно ударить не в голову, а в борьбе – сделать подножку, подсечку и проход в ноги. И обязательно в экипировке. И этого уже будет достаточно аккуратно. А с 12 лет уже пусть будут другие правила.

— У вас ведь маленький сын занимается единоборствами.

— Да, сын и дочь ходят на бразильское джиу-джитсу.

— Вот видите – вы не хотите их отдавать в вид спорта, где бьют по голове.

— А я вообще не хочу, чтобы они стали профессиональными спортсменами. Только в том случае, если они будут очень настаивать. Пройдя этот путь, я не хочу, чтобы они шли так же. Потому что я жертвовал всем, что есть у обычного человека: походом в кино, прогулкой с любимой, поездкой на природу, путешествиями. Три месяца перед боем меня вообще нет для семьи: я прихожу поесть, полежать на диване и отправляюсь обратно в зал. Месяц после боя я отхожу, а потом все заново. И ты думаешь: «Вот-вот, сейчас после следующего боя отдохнем». А там следующий бой, следующий и следующий. И так уже 20 лет.

— А есть какой-нибудь сумасшедший папа фанат UFC. И он думает: «Как было бы круто, если бы мой сынок тоже всех вырубал». И уже в пять лет хочет его отвести в ММА.

— Ну, а трехлетнюю девочку ведут в гимнастику и тянут ее там в такой шпагат, что девочка плачет. И тем не менее тысячи детей отдают и отдают в гимнастику. И мне на этих махоньких девочек, у которых реально сумасшедшие нагрузки, смотреть страшнее, чем на сорванцов, которых отводят в секцию единоборств. У моей пятилетней крестницы сейчас сборы по гимнастике – тренировки по пять-шесть часов в день. И их мочалят так, что ММА до этого далеко.

— Не считаете, что прошлогоднее выступление Федора именно против чеченских детских боев это довольно мужественный поступок?

— А в чем мужественность?

— Реакция на это просчитывалась на раз-два. И Федор, понимая, что будет такая реакция, все равно на это пошел. Он ведь мог этого просто будто бы не заметить.

— Он мог бы перефразировать и чуть-чуть по-другому поставить вопрос – и это звучало бы уважительнее и мягче к оппонентам. И второе: всегда есть диалог. Федор сказал, ему ответили. Он мог бы развить диалог, пояснить, но вместо этого абсолютное молчание. Как не помню кто сказал уже: «Сказал, замолчал – и в кусты» (имеется в виду интервью Олега Тактарова). Если ты уверен в своей точке зрения, ты должен ее защищать. Потому что большинство сообщества ММАшного возмутилось. Я, например, тогда защищал Федора, сказав, что детский спорт быть должен, но ни в коем случае нельзя говорить в адрес Емельяненко те слова, которые тогда были сказаны. И многие поддержали Федора. Но он молчал.

— Послушайте, вы ждали от него какой-то благодарности за это, что ли?

— Нет, но должна быть какая-то ответная реакция. Потому что когда нет ответной реакции, это как разговаривать с бюстом. Ты его хвалишь или, наоборот, поносишь, а он тебе ничего не отвечает.

— Просто Федор действительно отстранен от этих новостей. Мне рассказывали, что он будто бы даже не знал, что Крылов вызывал Эдилова на бой по итогам всей этой истории.

— Ну, не знаю. Если ты хочешь, чтобы тебя понимали, ты должен быть с людьми. Ты должен хотя бы иногда общаться, хотя бы какая-то часть СМИ должна иметь к тебе доступ. А сейчас идет общение директивами. Выпустили какое-то заявление и говорят: «Это сказал Федор Владимирович». А сказал это Федор Владимирович или нет, никто не знает. Если нет связи с народом, народ начинает сомневаться в том, что этот человек реален.

— Мне кажется, в этом и есть магия Емельяненко: он говорит очень редко, но очень весомо. И потом уходит. А вы уже дальше кричите, ругайтесь, заступайтесь – он этого не услышит.

— Повторю: эта магия может закончиться, если не будет связи с народом.

— Самое главное для меня: он не дал заднюю в том конфликте и не стал ни за что извиняться.

— Ну, а при чем тут дал заднюю или не дал. Есть позиция: проведение детских соревнований по взрослым правилам запрещено. Это противоречит не только правилам Союза ММА, но и вообще нормам морали. Я тоже считаю, что нельзя делать эти нокауты, нельзя ставить сильных детей с заведомо слабыми. Но речь тут о том, что детский спорт обязательно должен быть, но в каких-то рамках. Если мы чего-то боимся в детском спорте – давайте это запретим. Повторю, боимся ударов в голову – запрещаем их. И так далее.

— Я вспомнил разговор с папой одного из мальчиков, который дрался год назад в Грозном. Я спросил, не пугает ли его, что сын за короткий промежуток времени пропустил 50 ударов в голову. Он сказал: «Да что вы, лучше посмотрите, сколько детей сейчас на улицах гуляют и могут в любой момент себе что-то сломать, пока их родители в кабаках бухают. А вот наши дети всегда под присмотром».

— Я просто еще раз повторю: общество должно создать те условия, при которых ребенок не может быть поврежден нигде – ни на улице, ни в спорте, ни где бы то ни было. Общество формирует нормы поведения. И общество считает, что дети не должны драться по взрослым правилам со страшными нокаутами и без защитной экипировки. Точно так же общество считает, что невозможен вид спорта, где люди будут драться палками, из которых торчат гвозди. Хотя если все это разрешить, наверняка найдутся энтузиасты, которые и палками с гвоздями начнут драться. И наверняка будут это так же объяснять: «Ну какая разница – он мог бы просто на улице упасть и получить травму, а тут просто палкой с гвоздем получил по голове». То есть идиоты найдутся, а общество должно не позволить им это сделать.

— В своем видеоблоге вы рассказали о том, что у ваших знакомых организаторов соревнований был непозитивный опыт общения с Союзом ММА.

— Вообще я 21 год в спорте – и знаю, наверное, 90 процентов организаторов соревнований по смешанным единоборствам в России. И люди, которые долгие годы устраивали турниры, мне пишут: «Нас щемят». Кого-то пытаются прикрыть – и они теперь проводят турниры не по ММА, а по панкратиону, профессиональному боевому самбо и так далее. И вот это как раз то, о чем мы с вами говорили. Можно различными способами привлекать на свою сторону. Можно пытаться это сделать путем шантажа и угроз. А самый сложный и неблагодарный путь – убеждать людей, советоваться с ними и обсуждать правила, по которым живет вид спорта. Нужно делать так, чтобы люди хотели развивать ММА.

— Я вижу два безусловно положительных последствия создания Союза ММА. Первое: больше нет турниров в Барнауле, где разыгрывают титул «чемпиона мира по боям без правил». Причем я это не придумал: в Барнауле действительно в 2006 году определяли чемпиона мира – и им стал человек по имени Павел Болоянгов.

— Ну да, вы правильно говорите, потому что раньше был анекдот такой: чемпион мира по Дагестану. Эта болезнь есть, была и будет.

— Так ее нет уже. Появился Федор Емельяненко и его Союз – и все, я не помню, чтобы кто-то называл себя чемпионом мира.

— Я в течение двух-трех месяцев последних видел таких чемпионов мира. Просто они теперь называют себя чемпионами по версии ЗБФКЛ и так далее. В Украине проводят тунир: дерется семь украинцев и один молдаванин – и уже чемпионат мира получился.

— Так в России нет такого.

— Да кто вам сказал, что нет. Они есть. Я вот сейчас возьму и проведу чемпионат мира.

— В России вы не сможете – на вас в прокуратуру напишут.

— На Тактарова написали – ничего страшного, живет Олег спокойно.

— Тогда еще один плюс существования Союза ММА: появилась возможность написать протест. Мне один боец рассказывал, что однажды он дрался на турнире, организаторы которого очень хотели его поражения. Этот боец душил местного спортсмена, делал болевые приемы, а судья каждый раз поднимал в стойку. Он вынужден был драться все время, все равно выиграл, но по ходу боя получил травму, из-за которой в прошлом году сделал три операции. Этот боец – вы. И если бы тогда был Союз ММА, такого беспредела не было бы.

— Почему?

— Потому что каждый судья рисковал бы своей лицензией. А судья, который обслуживал ваш бой, не рисковал ничем.

— Вы знаете, если я провел бой и получил там травму по вине судьи, то мне уже не особо принципиально, скажет ли после боя кто-то официально: «Да-да, они были неправы». Конечно, это очень хорошо, что есть федерация и возможность подать протест. Никто не говорит, что Союз ММА занимается только плохими делами. У Союза есть масса достоинств. Но мы же говорим о недостатках, чтобы они их исправили, чтобы люди захотели вступить в федерацию. Чтобы не было такого, что человек провел сто турниров, а ему говорят, что сто первый турнир он проводить уже не может. Есть такие организации, которые делают свое дело и ни к кому не лезут. Если прийти и хорошо пообщаться, выслушать людей, то в Союз пойдут 99 процентов клубов и организаций. Но получается наоборот. «А, вы проводите? Так ведь вы не можете проводить. Почему? А потому». Так что здесь не нравится именно тон, с которым это делается, и сам подход. Ну, что это такое – сразу в прокуратуру.

Источник: matchtv.ru